«Смотрел на меня, как будто прощался». Медик умер после ошибочного диагноза коллег

— Паша болел уже четвертый месяц. Диагноз ставили один и тот же — ОРВИ. Но лечение не помогало, ни антибиотики, ни противовирусные. В тот самый последний раз я решила пойти с мужем в поликлинику сама. Думала, сама поговорю с врачами. Полтора часа мы ждали своей очереди на прием к старшему терапевту. В коридоре толпа народу. Я пыталась усадить Пашу на свободное место на скамейке. Он отказался, настоял, чтобы сидела я. Даже в таком состоянии он не мог себе позволить, чтобы он сидел, а женщина рядом стояла. Пока ждали, он всё это время смотрел на меня так, как будто прощался…

Эта картина не покидает память Нины Федоровны уже больше полугода. Ее муж, фельдшер из Каменска-Уральского Павел Краснощеков, умер в конце сентября прошлого года.

Он болел дольше трех месяцев, и всё это время ставили один и тот же диагноз — ОРВИ. Симптомы и правда внешне напоминали вирусную инфекцию: температура, лихорадка. Но в местной поликлинике никого не настораживало, что лечение не помогает и их коллега несколько месяцев не может выздороветь. На последнем приеме старший терапевт при жене начал стыдить Павла Александровича за постоянные больничные, вспоминает вдова, а потом, назвав бездельником и симулянтом, и вовсе выгнал из кабинета. А через два дня Павел Краснощеков умер от инфаркта.

Правильный диагноз установили лишь после смерти. Оказалась, что это совсем другая, редкая инфекция, которая поражает сердце.

* * *

Павлу Александровичу в первый раз стало плохо 7 июня. Поднялась высокая температура, начался озноб. В тот момент они с женой были в саду.

— Видимо, ему было настолько плохо, что начались галлюцинации. Показалось, что у нас на участке змеи. Я никаких змей так и не увидела, — вспоминает Нина Федоровна.

За несколько дней до этого Павла укусил клещ. Снятого клеща он сжег, не повез на анализ в лабораторию. У Павла была прививка от энцефалита, и она должна была защитить если не от болезни, то хотя бы от серьезных осложнений. Когда стало плохо, Павел обратился к врачу. Заподозрили клещевые инфекции — энцефалит и боррелиоз, — но по анализам не подтвердилось.

— Тогда мы предположили, что это коронавирус, — вспоминает Нина Федоровна. — Мазок на ковид у него брать не стали. Объяснили, что раз он вакцинирован, то не заболеет. Так и поставили диагноз «ОРВИ». Муж уже сам платно сдал анализ на ковид, он оказался отрицательным.

Павлу назначили препараты, которыми лечат ОРВИ: жаропонижающее, противовирусные. Температура не спадала. Выписали антибиотики. После них стало легче, температура упала. Павла выписали, и он вышел на работу — на одно из городских предприятий, он там был фельдшером. А дней через пять снова поднялась высокая температура, стало лихорадить.

Снова в больницу. Анализ крови показал высокий показатель СОЭ (скорость оседания эритроцитов) — значит, в организме воспалительный процесс. Снова поставили диагноз «ОРВИ». Снова назначили антибиотики. Опять наступило временное улучшение, а через несколько дней снова температура, боли в суставах, озноб.

Павел Александрович начал сдавать анализы платно. Сдавал кровь, сделал МРТ поясницы, позвоночника, УЗИ внутренних органов, ФГС, кардиограмму. Заподозрил, что у него ревматоидный артрит, C-реактивный белок был завышен, но ревмопробы оказались в норме. Консультировался с разными специалистами: гематологом, урологом, гастроэнтерологом. Сдавал снова анализы. Всё за деньги. При таком тщательном обследовании выявляли некоторые заболевания, например, камни в печени, холецистит. Но специалисты говорили, что это никак не связано с тем, что с ним происходит.

— А в поликлинике продолжали ставить тот же диагноз — ОРВИ. Делали флюорографию, она не показывала никаких отклонений, — рассказывает Нина Федоровна. — За лето он брал больничный три раза. Каждый раз этот больничный продлевал старший терапевт, потом через 20 дней его снова выписывали. Он прошел четыре курса антибиотиков. Но всё начиналось снова: температура, ломота, лихорадка. Он с трудом шел на смену на работу. Муж приносил результаты своих анализов, которые он сдавал самостоятельно, но на них особо никто не смотрел. Врач на участке как-то сказала ему, что не доверяет результатам платных анализов, нужно еще раз сдать анализ крови у них. Я не понимаю, почему его так и не отправили в стационар. Почему его анализы вообще никто не смотрел? Почему документы с его обследованиями не были подклеены в его медкарту в поликлинике? Он на каждый прием приносил их.

Был конец сентября, Павлу стало совсем плохо. Нина Федоровна снова вспоминает:

— Он пожаловался на боли в груди и хрипы. Сказал мне: «Скорее всего, у меня пневмония». И снова пошел в поликлинику. Я тогда сказала: «Я иду с тобой, может, вместе добьемся, чтобы тебя отправили в стационар». Талонов к участковому врачу не было, на две недели вперед все уже выдали. Взяли карточку и пошли к старшему терапевту поликлиники. Полтора часа мы ждали приема. В кабинет муж меня не пустил. Сказал: «Нина, я что, маленький? Я сам поговорю».

Старший терапевт тогда отправил Павла на консультацию к инфекционисту. Тут же дали талон, очереди к этому специалисту не было. Инфекционист выслушала, дала направление сдать кровь на паразитарные инфекции. А через несколько минут, как только вышли из процедурного кабинета, Павлу стало плохо.

— Левую руку свело, левая нога его почти не слушалась, — рассказывает женщина. — Я подумала: инсульт. Я с трудом довела снова до кабинета старшего терапевта, зашли. Я уложила мужа на кушетку, говорю: «Помогите, пожалуйста! Срочно скорую!» Врач подошел, стал делать вид, что меряет давление. Я стояла рядом, всё видела. Потом вспылил, начал говорить, что муж — симулянт, бездельник, всё лето ходит на больничные. Он так и сказал: «Вы просто не хотите работать». Я это вам сейчас дословно говорю. Это было при медсестре, но она не заступилась. Представляете, его, мужчину, унизили перед его женой, а он, беспомощный, ничего не мог ответить, постоять за себя, поставить на место. Он лишь сказал мне: «Нина, пошли».

Семейная пара вышла из кабинета, и Нина Федоровна совсем не знала, что делать. Скамейки в коридоре заняты, до дома мужа не донести. Павел всей тяжестью висит на ней и не может идти.

— С трудом подняла его на четвертый этаж к нашему терапевту. Там толпа народа, все в очереди. Вышел пациент, я начала кричать: «Елена Владимировна! Срочно! Помогите, мужу плохо!» Они выбежали с медсестрой вдвоем, помогли мне завести в кабинет. Уложили его на кушетку, открыли окно, дали таблетку аспирина. Вызвали кардиобригаду. Врачи приехали, померили давление, сняли ЭКГ, поставили укол. На каталке вынесли, в больнице сразу отправили в реанимацию. Там у него случилась остановка сердца.

В первый день врачи спасли Павла, завели сердце дефибриллятором. Причиной остановки сердца был инфаркт миокарда. Хирурги прооперировали его, установив шунт (операция, при которой восстанавливается нормальное кровоснабжение миокарда). Кроме того, КТ, которую сделали в больнице, действительно показала пневмонию.

Но на следующий день Павел умер. Жене объяснили, что сердце снова остановилось, вернуть к жизни на этот раз не смогли. После гибели Павла наконец установили правильный диагноз — подострый бактериальный эндокардит.

Это редкая инфекция, при ней поражается сердечный клапан. Возбудителем инфекции могут быть условно-патогенные микробы, например, стафилококк или стрептококк. Любой человек постоянно сталкивается с этими бактериями. У многих они есть в организме, но в спящем виде, под контролем иммунитета они не причиняют вреда. Только вот при сбое в организме может быть запущен воспалительный процесс.

Симптомы заболевания при подострой (стертой) форме — такие же, как при ОРВИ. Диагностировать его сложно. Выявить заболевание можно с помощью бакпосева, его делают в инфекционных отделениях. Также признаки заболевания можно выявить при эхокардиографии, УЗИ сердца, его клапанного аппарата. Без специального лечения в стационаре человек погибает.

Одним из последствий эндокардита может стать инфаркт или инсульт. А пневмония, возможно, присоединилась как вторичная инфекция, организм был ослаблен.

Что все-таки произошло с уральским фельдшером, спровоцировала ли эта инфекция инфаркт, должна установить судмедэкспертиза. Проверка страховой компании подтвердила, что диагноз был поставлен неверно, но сделала вывод, что на исход заболевания это не повлияло (документ есть в распоряжении редакции). Вдова погибшего сейчас подала гражданский иск в суд на городскую больницу.

* * *

Нина Федоровна — тоже медик, медсестра. Они с мужем были ровесниками, обоим 64 года. Познакомились еще в школе, с пятого класса сидели за одной партой. После школы оба пошли учиться. Она — в Кудымкарское медучилище, он — в пермском выучился на фельдшера. Всю жизнь прожили вместе, воспитали двоих детей.

Павел был военным, работал фельдшером в военной части, на пенсии купили квартиру на сертификат, переехали жить в Каменск-Уральский, там он устроился на городское предприятие.

— Накладывал шины, оказывал помощь при ожогах — вся первая неотложная помощь до приезда скорой всегда на фельдшере. Читал лекции по оказанию первой помощи рабочим, — вспоминает Нина Федоровна. — Этот его рабочий справочник для лекций истерт до дыр. Бывало, кто-то из пациентов обижался. Идут в заводской здравпункт после смены, чтобы поставить назначенный препарат, он отказывает, объясняет: «Актовегин» нужно ставить только в первой половине дня. Мог бы махнуть рукой. Зачем спорить, объяснять? Но он был очень добросовестный.

Нина Федоровна и сейчас очень остро переживает тот последний разговор в кабинете старшего участкового, когда мужа упрекнули в том, что он симулирует.

— Ведь он же был их коллегой, медиком, они ведь все вместе давали клятву Гиппократа — «относиться к больному с любовью и заботой, как к другу», — говорит нам Нина Федоровна.

В пресс-службе городской больницы Каменска-Уральского до выводов судмедэкспертизы воздержались от комментариев по поводу этой истории.