«Ставил камеру, брал наручники, кляп». Локдаун показал, какими монстрами могут оказаться супруги

66% погибших насильственной смертью женщин в России с 2011 по 2019 год были убиты руками супруга, сожителя или родственника. Это данные, полученные с помощью программы «Алгоритм Света», выявляющей факт семейного насилия в уголовных приговорах. С приходом пандемии и ковидных ограничений число случаев домашнего насилия резко поползло вверх. Для помощи женщинам, ставшим заложниками в своих квартирах, создаются специальные убежища во многих крупных городах России. О тех, кто туда попадает и как, материал журналиста NN.RU.

На днях Нижний Новгород поразили жуткие кадры избиения девушки на проспекте Октября. Мужчина таскал ее за волосы, наносил удары кулаками по лицу, а потом затащил свою жертву в дом. Всё это происходило днем, на глазах многих свидетелей, очевидно, боящихся вмешаться. В этот же день 38-летний Андрей Тарасов в другом районе Нижегородской области, угрожая ножом, взял в заложники гражданскую жену и ее 7-летнего ребенка. Обоими случаями занимается полиция.

— По моим наблюдениям, с введением коронавирусных ограничений количество обращений на горячую линию снова возрастает, — говорит психолог Нижегородского женского кризисного центра (НЖКЦ) Марина Бурмистрова.

Ситуация отчасти повторяется. На странице кризисного центра приводится статистика: с началом пандемии женщины в 2,5 раза чаще стали обращаться за помощью. Психологи объясняют такое обострение усилением стрессовых факторов и тем, что членам семьи всё дольше приходится оставаться наедине друг с другом.

Для помощи женщинам, столкнувшимся с насилием со стороны домочадцев (мужа, родителя, взрослого ребенка), НЖКЦ создал в январе 2021 года специальное убежище. Это кризисная квартира в тайном месте, где жертва может скрыться от угрозы и получить помощь юриста и психолога.

— В нашем обществе очень высока толерантность к насилию, — говорит Марина Бурмистрова.

Нередко со своей бедой жертвы домашнего насилия остаются один на один. Бывает так, что даже родственники и близкие встают на сторону насильника, замечает психолог. Это происходит по разным причинам. Из-за представления о том, что мужчина главный в семье, что всё, что происходит между супругами, не должно касаться посторонних.

Жертвам домашних тиранов, как правило, некуда идти, они финансово и морально зависимы от своих родственников или мужей, некоторые боятся преследований. Убежище создано, чтобы поддержать женщин и помочь выйти из замкнутого круга насилия. Как правило, туда попадают зрелые женщины с детьми на руках. Но бывали случаи, когда просили помощи и женщины за 60, которых били их собственные дети.

Комплекс жертвы

Попасть в руки домашнего тирана может любая женщина — вне зависимости от социального статуса, профессии или образования. Но не всякая женщина может самостоятельно порвать с таким человеком. Многое предопределяет детский и семейный опыт.

— Как правило, женщины, попадающие в такую ситуацию, очень покладисты, удобны для мужчины. Они либо сами в детстве испытывали насилие в семье, психологическое или физическое, либо были свидетелями насилия. И они уже готовы воспринять его как норму, — говорит Марина Бурмистрова.

У многих жертв есть стойкое представление, что жена должна стоять за супругом, что он главный, а интересами слабой половины можно пренебречь. Такие стереотипы помогают не замечать очень важных звоночков, говорящих что партнеру от женщины будет мало простой любви.

Первый признак абьюзивных отношений — желание одного партнера подчинить себе другого. На первых порах это может проявляться в избыточной, почти родительской заботе, которая затем сменяется давлением и насилием, психологическим или физическим.

— Тогда один партнер хочет внушить, что он лучше знает, как женщине лучше, что та должна абсолютно ему довериться, — говорит психолог.

Еще один важный признак — страх.

— Это может и не быть страхом, что супруг или родственник побьет или нанесет травму. Это может быть страх расстроить близкого человека, что он обидится, если я что-то не так сделаю, — говорит психолог.

У всех жертв абьюзивных отношений существует комплекс вины, удерживающий их от разрыва.

— Жертву удерживает и стыд, и вина. Ей стыдно, что она в этих отношениях, и она чувствует себя виноватой, что сложились такие отношения. Жертве оказывается легче психически принять вину на себя, чем вступить в противостояние, — говорит психолог.

Насилие может приобретать разные формы: психологические, сексуальные, экономические. Оно может применяться не напрямую, а через родственника или даже ребенка жертвы. Примером всего этого служат истории женщин, обратившихся за помощью в кризисный центр и получивших убежище. Ниже приводятся два таких рассказа. Все имена действующих лиц изменены в целях безопасности героинь.

Светлана, 32 года. Скрам-мастер, куратор онлайн-проектов

Я просто взяла ребенка на руки, вышла в шлепках из дома, села в машину, и мы поехали в другой город. Бежала без денег. Средства были только на такси — 15 тысяч рублей. Я не знала, куда идти, о кризисных центрах еще не слышала. Приютили сначала друзья. Но скоро потребовалось убежище.

«Абсолютно товарно-денежные отношения»

Всё началось в монастыре Оптина пустынь, четыре года назад. Я посещала святые места и встретила Сергея, своего будущего мужа. Ему тогда было 28 лет. Мы стали общаться и скоро поженились. Он увез меня в Москву.

До этого я сделала, скажем так, неплохую карьеру. Это чтобы вы понимали, от чего пришлось отказаться. Мои родители — небогатые люди из села в Пензенской области. Отец ветеринар, мать работает в детском саду. У обоих зарплата примерно 8 тысяч рублей. Поселок наш вымирающий, глухой. И как только стало можно, я в 16 лет уехала учиться в Нижний Новгород. А уже в 19 лет стала директором по маркетингу в одной из фирм города с неплохим окладом.

Первое, что выяснилось, когда я оказалась в Москве, что Сергей не работает, а живет на средства родителей. У него очень состоятельная семья с бизнесом за границей. Свекор постоянно присылал нам по 250–300 тысяч рублей, выделил квартиру, чтобы мы ни о чем не заботились.

Но при всём этом нельзя назвать семью Сергея благополучной. Помню, как он привел меня знакомить с родителями. Меня посадили чай пить, и тут мать стала рассказывать, как ее муж ей изменял и как она лежала в психушке. Сергей начал злиться, отец смеялся. А я оторопела: не понимала, это всё правда или нет?

Так у них было заведено: издевательства, насмешки друг над другом, истерики. Никто никого у них не поддерживает, и царят абсолютно товарно-денежные отношения! В чем это выражается? Например, самое ужасное, когда Сергей стал себя вести агрессивно, я стала просить свекра, чтобы он как-то повлиял на сына, что-то сделал. Потому что была угроза моему ребенку. А он сказал: «Ну, Сережа как бы мне сын, но я с ним не люблю общаться, он неуравновешенный. Поэтому деньгами я вышлю столько, сколько вы хотите, но тратить на это время не буду». Или вот что он говорил о матери Сергея: «Я бы ее, конечно, давно в психушку сдал бы, но мне с ней удобнее. Она рубашки мне гладит». Денег лично мне, кстати, не давали. И сбережений у меня своих никаких не было. Это если Сергею что-то надо было, он звонил папе, папа присылал ему всё через свою помощницу. Так что я была абсолютно зависима материально.

«Я сейчас ему сверну голову, отрежу палец»

Характер мужа не сразу проявился. Но такая уж тенденция, рано или поздно человек устает притворяться. И Сергей устал. Начались истерики и скандалы на ровном месте. Это было время, когда я уже была беременна. Всё дошло до того, что из-за стресса у меня начались преждевременные роды. Меня срочно забрали в больницу, сделали экстренное кесарево.

И я помню, когда я приехала из больницы, — мне тогда было очень тяжело после операции — Матфей (сын героини. — Прим. ред.) плакал и я попросила, чтобы Сергей его покормил. У мужа началась истерика. Он отшвырнул бутылочку. «Ну давай я убью его, если он тебе мешает», — стал кричать, побежал на кухню, схватил нож. Его выбесило, что я тяжело справляюсь, что жалуюсь.

И вот с этого всё началось. Его агрессия выражалась в том, что, если ему что-то не нравилось в моем поведении или разговоре, он хватал Матфея и просто бешено кричал, что вот он сейчас что-то сделает. «Я сейчас ему сверну голову, отрежу палец», — говорил он. И самое страшное, что мальчик это всё начал чувствовать, что от папы исходит угроза. Слышал его шаги, вздрагивал, начинал плакать. Влетал Сергей, хватал его, начинал трясти.

«Читала книжки о том, как создать крепкую семью»

Решение уйти возникло не сразу. Был комплекс вины. Я человек православный, и мне хотелось семью, надежную и навсегда. И я думала, что могла чего-то не понимать. Проходила тренинги, читала книжки о том, как создать крепкую семью. Там писали, что важно находить плюсы у мужа. Ну а какие плюсы? Человек сидит целыми днями на диване, не работает, лежит в ванне по три часа почти каждый день, постоянно раздражается и издевается над ребенком. В принципе, эти книжки были рассчитаны на здоровых людей, а если у человека проблемы с психикой, тут всё не так.

Я разговаривала с его родителями, мне говорили, что нужно перетерпеть. В итоге, когда отец Сергея всё-таки решил поговорить со своим сыном, тот по старой привычке схватил малыша и сказал: «Если ты не выйдешь сейчас же из моего дома, я стукну Матфея головой об пол». Свекор выбежал из дома, его трясло, вызвали полицию. И вот когда я увидела, что Сергей поступил со своим отцом так же, как поступил со мной, я поняла, что это всё-таки не я виновата, что это не со мной что-то не так, раз человек так себя ведет. В этот же день я написала знакомой монахине, чтобы она помолилась. И на следующий день сбежала. Это было в августе 2020 года.

В Нижнем Новгороде нам помогли знакомые. Монахиня, которой я написала, нашла людей, готовых нас приютить. Я нашла работу, адвоката, который назвал сумму за свои услуги — 100 тысяч рублей. Денег нам катастрофически не хватало. Нам привозили друзья еду, вещи. Юрист, который занялся бракоразводным делом, оказался не вполне компетентным. Мы должны были проиграть суд. И в самый последний момент мне посоветовали юриста из женского кризисного центра — Елену Сергеевну. В центре помогли с убежищем. У меня работа была в Зеленом городе. Чтобы я постоянно не каталась с ребенком за десятки километров, мне подыскали там квартиру. А еще мы с Матфеем целый год проходили терапию с психологами кризисного центра. Шаг за шагом мы преодолевали полученные травмы. Наконец в августе 2021 года нам удалось выиграть суд.

Светлана, 34 года. Домохозяйка

Я вышла замуж за наркомана и родила от него трех детей. Так получилось потому, наверное, что я, как и большинство женщин, хотела верить в чудо. Думала, что смогу исправить человека.

Когда мне было 17 лет, я хотела уйти из дома: хотелось свободы. Были очень натянутые отношения с мамой. Она была тираном, постоянно от меня требовала подчинения. Отец сидел. Родственники говорят, якобы за подставное убийство.

Как-то я гуляла вокруг двора и встретила Дениса. Он был на пять лет старше. Мы обменялись номерами телефонов. Начались ухаживания, цветы, кино.

Тогда он еще выпивал и я ему постоянно говорила, что буду с ним, если он бросит. И он бросил, но не сказал, что стал тогда употреблять героин. И я, видимо, желая уйти от проблем из дома, стала с ним встречаться. Затем залетела и вышла замуж.

Денис сам по себе не был злым человеком. Вся агрессия была на фоне наркотиков. Два первых года брака были адом. Эти ломки, муж постоянно в неадеквате. Всё до того, что я однажды села на балконе, свесила ноги вниз и уже думала: всё, я спрыгну. Только крик сына маленького меня остановил. Я подумала, что вот я сейчас убьюсь, а он останется вон с этим.

Муж лежал в наркологическом отделении месяц, ничего не помогло. Он и там употреблял. Потом мы нашли христианский реабилитационный центр «Надежда». В нем он провел два с половиной года и полностью изменился. Тогда мы вошли в церковь пятидесятников. От прошлого образа жизни ничего не осталось. И я сама поверила, что всё плохое позади. Омрачало всё то, что у нас начали рождаться уже не совсем здоровые дети. У среднего сына, ему сейчас 9 лет, наблюдалась небольшая задержка в развитии. А младший, который на три года младше, — аутист. Сложно сказать, что это только из-за наркотиков. К этому времени Денис уже не употреблял.

Отношения ухудшились в 2012 году, когда муж стал сам руководителем кризисного центра для наркозависимых. Возможно, всё из-за большой ответственности или из-за тяжелой нагрузки. Началось самое страшное, и это было связано с брачными обязанностями. Ему надо было чего-то нового, больше, а я не могла. Он заставлял меня участвовать в его играх… Это называется БДСМ. Он ставил камеру, брал наручники, кляп. Это было ужасно. Понимаете, каждый раз ложиться с мужем в постель и не хотеть ничего этого, просто плакать, потому что это сделали с тобой… Я даже поговорить не могла ни с кем, потому что мне было ужасно стыдно.

Он долго к этому шел, давил. Говорил: «Ну, ты же жена, в Библии написано, что ты должна. Я же не могу пойти к проституткам, ты должна помочь мне». А если я не соглашалась, были скандалы. И я смирилась.

«Мы были прекрасными лицемерами»

Первый раз он меня ударил в пандемию, когда я захотела уйти. Переломным моментом было то, что он стал трейдером. И наши деньги, полученные от продажи жилья, он потратил, чтобы попасть на московскую биржу. Вход стоит миллион рублей. А эти деньги предназначались для ипотеки. Квартира была куплена на материнский капитал, и ответственность за то, что дети останутся без крыши над головой, лежит по закону на мне. Дальше всё было хуже и хуже. Он взял кредит, начал пить, распускать руки.

Долгое время всё, что было в нашей семье, оставалось в тайне. Мы были для всех примерной семьей. Мы были прекрасными лицемерами. А у нас было много друзей. А когда я стала просить помощи в церкви, чтобы хотя бы на мужа как-то повлияли, мне отвечали: «Мы тебе ничем помочь не можем».

И однажды, это было в апреле, мы возвращались из ресторана. Когда сидели в такси, он сказал: «Ну вот, сейчас будет так, как я люблю». У меня начинается истерика, я говорю: «Пожалуйста, не надо, я устала». Ему всё равно. Я выскакиваю из машины и просто бегу. Он ловит меня, всё равно затаскивает домой. А на следующие утро я просыпаюсь. У меня на кровати лежит младший сын. И в меня просто прилетают кулаки. Муж берет горшки с цветами и швыряет мне в голову. Самое ужасное, что всё это было при ребенке. До этого дети никогда не слышали, что происходит между нами.

Как только это стало возможным, я начала звонить знакомым, людям, с которыми ходила в церковь. И из всех, к кому бы я ни обращалась, никто не приехал. Моя записная книжка сократилась с 300 номеров до 10 в тот день. И тогда мне посоветовали обратиться к женщине — Елене из женского кризисного центра. Она рассказала, какие документы привезти, подобрали убежище.

• Договоритесь со своими соседями, чтобы они вызвали полицию, если услышат шум и крики из вашей квартиры;

• спрячьте запасные ключи от квартиры (машины) так, чтобы, взяв их, вы могли быстро покинуть дом в случае опасности;

• заранее договоритесь с родными или друзьями о возможности предоставления вам временного убежища;

• постарайтесь убрать всё, что помогло бы вашему обидчику вас найти: историю браузера, переписки в мессенджерах, записные книжки;

• заранее узнайте телефоны местных служб, которые могут оказать вам необходимую поддержку (кризисный центр, телефон доверия, дежурная часть вашего отделения полиции);

• спрячьте необходимую сумму денег, список полезных номеров телефонов, паспорт, документы детей, другие важные бумаги, а также одежду и нужные лекарства в укромном месте. Заранее решите, что из ценных вещей вы возьмете с собой. В случае острой необходимости их всегда можно будет продать или отдать в залог;
  

• если ситуация критическая, то покидайте дом незамедлительно, даже если вам не удалось взять необходимые вещи.
  

Полезные номера

Телефон доверия для женщин: 8 800 700-06-00.

Полиция: 102.