Последние слова «банды амазонок»: «До конца своей никчемной жизни буду чувствовать стыд и боль»

Участницы и один участник знаменитой на всю страну «банды амазонок» выступили с последними словами перед оглашением приговора Ростовского областного суда. Прокурор запросил для них максимально возможные сроки — от 25 лет строгого режима до пожизненного заключения. Ирина Бабичева рассказывает, о чем умоляли суд обвиняемые в десяти убийствах.

Для заседания выделили самый большой зал областного суда — когда-то в нем судили серийного маньяка Андрея Чикатило. Обвиняемые поднимались по отдельной лестнице, которая ведет из подвала прямиком к «аквариуму» из бронебойного стекла. Четверо адвокатов сидели вдоль его прозрачной стены.

В «аквариуме» Сергей Синельник шуршал листами подготовленной речи, его супруга перешептывалась с адвокатом — готовилась выступать первой. Тарвердиевы пришли с пустыми руками. Виктория ерзала на скамье и поглядывала на маму — Инесса сидела, опустив голову, почти не шевелясь. Выражение ее лица скрывало каре белых волос. К Инессе подошел адвокат, говорил тихо. Тарвердиева только кивала.

В зал вошел судья, все встали. Слово предоставили Анастасии Синельник. Она проигнорировала установленный перед «аквариумом» микрофон и начала говорить в сторону.

— Ваша честь, я хотела бы обратить ваше внимание, что подсудимые Инесса и Виктория давали показания… и ни во время следствия, ни во время судебных процессов не говорили о моем и Сергея непосредственном участии, — начала Синельник. — Государственный обвинитель попросил назначить максимальное наказание всем, несмотря на роль каждого подсудимого. Инесса давала показания, что они не ставили меня в известность перед совершением какого-либо убийства.

Женщина уверяла, что обо всех убийствах узнавала из новостей и ничего не знала о преступных планах своих знакомых.

— Несправедливо и жестоко просить нам максимально строгое наказание — человеку, который совершил преступление и который даже не знал: куда пошли, что пошли, для чего пошли, — говорила Анастасия Синельник. — По поводу краж я прошу меня оправдать. Что они совершали, какие кражи… Если убийства громко звучали, то какие кражи, в каком объеме — я узнала из материалов дела.

Сергей Синельник вытянул шею к микрофону, чтобы все в зале смогли его расслышать. Подготовленную речь читал быстро, без запинок и эмоций.

— Прокурор просила учесть, что я ранее не судим. И тут же указывает необходимость учитывать ранее вынесенный мне приговор 2017 года Ростовского областного суда, который сам по себе свидетельствует о судимости, — отчеканил Синельник. — Прокурор просит учесть характеристику, предоставленную следственным изолятором, как отрицательную. Однако исходя из самой характеристики следует, что у меня отсутствуют какие-либо нарушения в режиме содержания, что говорит об удовлетворительном характере. Таким образом, прокурор либо формально относится, либо халатно к исследованию в судебном заседании материалов. Либо умышленно изменила характер и смысл данной характеристики, преследуя целью специальное ухудшения моего положения для увеличения моего указания.

Бывший силовик считает, что прокурор потребовала для него пожизненного заключения, только потому что он работал в милиции. Синельник признался, что знал о преступлениях, но не участвовал в них — и поэтому не понимает, почему прокурор требует для него пожизненного заключения, а для участников убийств — 25 лет в колонии строгого режима.

— Прокурор просит назначить мне наказание за совершение преступления с моего ведома и согласия — более строгое, чем лицу, которое участвовало и совершало само преступление. Это ставит под сомнение справедливость и беспристрастность государственного обвинителя. И демонстрирует предвзятость ко мне. Организатору и участнику совершения преступлений прокурор просит назначить менее строгое наказание, чем пособнику, укрывателю. Я не знаю, как это назвать.

В России женщинам не дают пожизненные сроки и 25 лет строгого режима — максимально возможное наказание для «Амазонок».

— Поэтому для меня прокурор просит наиболее строгий вид наказания, не вникая и не вчитываясь в сущность, роль, степень, характер участия и моей вины исходя из установленных в настоящем судопроизводстве обстоятельств, — подытожил он.

Пока говорил Сергей, Инесса Тарвердиева смотрела на судью. Настал ее черед.

— Прежде всего я хочу попросить прощения у всех родных и близких, а также у всех, кто каким-то образом пострадал от нашей преступной деятельности, — начала Тарвердиева. — Я признаю полностью свою вину и искренне раскаиваюсь в том, что было совершено. При вынесении приговора, ваша честь, я прошу обратить внимание на то, что моя дочь участвовала в совершении преступлений под моральным воздействием.

Тарвердиева напомнила, что от коллегии присяжных Виктория получила рекомендацию к снисхождению по девяти эпизодам.

— Не назначайте ей суровое наказание. Она мечтает о детях, мечтает создать семью. Я прошу вас дать ей возможность пораньше выйти на свободу, чтобы она успела родить детей, — попросила Инесса.

Она отметила, что с 8 сентября 2013 года дает подробные признательные показания — и ни разу в них не говорила, что Синельники участвовали в убийствах.

— Я никого не выгораживала, не перекладывала вину на кого-то, я давала только искренние показания. Они узнавали об этих преступлениях, которые вменяются им в настоящий момент, только после их совершения. Синельнику Сергею сейчас предъявляется пожизненный срок заключения. Я сейчас не выгораживаю его, не выгораживаю Настю. Но не могу не сказать: он узнавал после совершения преступления о том, что оно совершено. Считаю это очень суровым наказанием. Ваша честь, я очень прошу, не давайте ему пожизненный срок, дайте ему возможность выйти на свободу, — тут голос Инессы сорвался, и она заплакала.

— Постарайтесь успокоиться, пожалуйста, — призвал судья.

— Я готова ответить за всё, ваша честь, но наше наказание не может быть одинаково, — сквозь слезы сказала Тарвердиева. — Я очень прошу, ваша честь, дайте, насколько можно, минимальный срок. А за себя хочу сказать, что до конца своей никчемной жизни я буду чувствовать стыд и боль. Простите меня за всё.

И опустилась на скамью.

Речь Виктории Тарвердиевой была самой короткой.

— Я прошу при назначении наказания учитывать степень вины каждого. Прошу вас учесть, что добровольно я не пошла бы на преступление. Мне даже стыдно просить о снисхождении. Просто прошу вас назначить срок, насколько это возможно, меньше, чтобы, как сказала мама, я успела создать свою семью, которую я хочу, а не в которой мы жили, — начала Виктория.

Оглянувшись на других подсудимых, снова потянулась к микрофону.

— Еще по поводу Сергея. Если бы был жив Роман, получается, ему бы дали пожизненное. Заслуженный срок. Сейчас его дают Сергею, и я считаю, что это несоразмерная вина. Она не могла быть одинакова. Прошу вас дать реальный срок вместо пожизненного заключения.

Виктория говорила о своем отчиме Романе Подкопаеве. Его убили в перестрелке с полицейскими — в день захвата первых участников банды, 8 сентября 2013 года. Викторию тогда ранили.

В тот день «амазонки» ворвались в частный дом, убили хозяев, украли три бутылки шампанского и упаковку куриных окорочков. После нападения преступников заметили проезжавшие мимо силовики. Они окликнули подозрительных людей, а те открыли огонь. Одного полицейского убили, второго ранили, но он успел вызвать подмогу. Прибывшие сотрудники застрелили Подкопаева и ранили Викторию. В тот же день ее с мамой задержали. Позже задержали Сергея и Анастасию Синельник — сестру Романа Подкопаева. Тарвердиева признала, что основала банду вместе с Подкопаевым.

Приговор участникам «банды амазонок» озвучат 13 февраля.